Сильно влияние традиций -
эпиграфы все еще в моде, и, посему:
...Ветер,
Вечный ветер,
Приносящий печали былых времен.
С. Жемайтис
Мы снова встретились. Привет !
На старом месте. Впрочем, нет.
Другое все, хотя как будто то же.
И Вы не те, и я иной,
И путь немалый за спиной
Петляя вдаль бежит. Хотя похоже,
Здесь тот же круг знакомых лиц,
Шуршавших ворохом страниц
Не так давно. Я рад повторной встрече.
И Вам, и тем, кто в первый раз
Открыл мой труд, скажу сейчас
Я: “Добрый день (на выбор: утро, вечер ) !”
Священные Крестовые походы
Давно уж, слава Богу, позади.
Менялись государства и народы,
Религии, обычаи, вожди.
Мир стал иным, на прежний непохожим,
И мы во всей красе - ему подстать.
Менялись и меняемся, как можем,
Теряем, но не можем потерять
Мы многие черты, что по наследству,
Как эстафету, нам передают
Родители. Здесь благо по соседству
Со злом. Бывает, трубы запоют,
Бывает, сердце яростно забьется
В груди, и в руки просится топор.
Мы - дальние потомки крестоносцев,
И гимны их звенят в нас до сих пор.
Но неужели время зря старалось,
И нами неусвоена мораль ?
Куда же наша мудрость подевалась ?
Сжимает сердце горькая печаль.
Копье и меч давно уж устарели,
Но не они кончают длинный ряд:
У нас другие методы и цели,
И так же важен путь, как результат.
Не даром сами мы себя назвали
Разумными людьми. Давайте ж жить,
Названье подтверждая: мы ведь стали
Достаточно сильны, чтоб положить
Конец всему, что создано веками.
Не допустите ж этот беспредел !
Убить себя своими же руками ?! -
Оставим нашу мощь для добрых дел !
13 - 14.3.1993
О Солнце, настоящее, святое,
С весной Ты вновь явилось в этот мир.
Неповторимое. Своею красотою
Затмив снежинок блеск, и хоры лир
Поют Тебе хвалу, и им ответом
Стучит капель, отсчитывая срок,
Когда уйдет зима. Я знаю это
Так точно, словно он уже истек.
Сойдут снега, как будто старый кокон
Развалится, и чудотворный дух
Мелькнет зеленой бабочкой у окон
И оживит, окрасит все вокруг.
Вновь ветер что-то шепчет мне на ушко;
Моя душа забыла про покой,
И Солнце снова гладит мне макушку
Своею теплой ласковой рукой.
27.3.1993
Я снял доспехи, сжег тотем войны
И стал для стрел чужих недосягаем.
Я, словно житель собственной страны,
Ее люблю, ее оберегаю.
Я здесь, но в то же время я и там
И точно так далек, насколько близок.
Свободный, непривязанный к местам,
Могу растаять в воздухе, как призрак.
И никому меня не отыскать,
Веревкой не связать, не обезглавить.
Туда не долететь, не доскакать,
Туда посылку с бомбой не отправить.
Там круг людей, которых я люблю,
И кто способен тем же мне ответить.
Иным неведом путь в страну мою -
Единственный на целом белом свете.
Тот путь укажет лишь неяркий свет
Звезды, что спать светило провожает,
И никакой туда дороги нет
Для тех, кто здесь меня не понимает.
30.3.1993
Кто я такой ? Я сам не знаю.
Но разобраться бы хотел.
Я изучаю, наблюдаю
И вот что я уже узрел:
(Бледны штрихи автопортрета,
От совершенства он далек.
Прошу простить меня за это:
Я показал здесь все, что мог.)
Я не хочу стоять у власти,
Я не желаю быть рабом
Чего угодно: силы, страсти,
И бить поклоны медным лбом.
Я не боюсь печальных истин:
Их строгий голос мне не нов,
Но мне до боли ненавистен
Поток из грязных бранных слов,
Каким до правды дела мало,
Что хлещут поперек и вдоль
Кого попало, чем попало
И подсыпают в раны соль.
Я не люблю толпу фанатов,
Её я попросту боюсь.
Я сторонюсь её догматов
И быть похожим не стремлюсь.
Мне ненавистен маразматик,
Самоуверенный крикун,
Непробиваемый догматик,
Король помостов и трибун.
Под рев толпы, с высот трибуны
Не стану я юлить и лгать,
Все без разбора дергать струны
И осуждать, и низвергать
Не стану я: парик судейский
С моей слетает головы.
Другой, возможно, лицедейский
Мне по размеру, но, увы,
И он мне чужд: я не желаю
Играть чужую чью-то роль.
А вдруг не так ее сыграю
И причиню кому-то боль.
Я не стратег и не политик,
Я, от политики далек,
Хочу вдали от войн и критик
Найти спокойный уголок
И просто жить, недосягаем
Для стрел, измен и клеветы,
Густою зеленью скрываем.
Мои желания просты.
Я - не бирюк в глуши безлюдной,
И для друзей открыт всегда
Мой дом и в праздники, и в будни,
Случись то счастье иль беда.
Я как песчинка или крошка
В столпотвореньи суеты.
Я, словно маленькая мошка,
Лечу на свет своей мечты.
1992 - 4.4.1993
Чем отличаются поэт и рифмоплет ?
А тем же, чем несхож с падением полет:
Один парит, другого же несет.
А кто стихосложением пленен,
Летать не может: он бескрыл и приземлен.
Тяжелою работой занят он.
7.4.1993
Вокруг него шумят и спорят,
Опровергая все подряд.
И что принес он много горя,
Что был великим, говорят,
Шпионом вражеской разведки
И фантазером из Кремля,
И бьется мысль, как птица в клетке,
И до сих пор еще земля
Не приняла в свои объятья
Дитя, потрясшее весь мир,
И служит мумия распятьем,
Кому он все еще кумир.
Но ложь привычную отбросим:
Она вредна, как никогда.
Его, себя давайте спросим:
“О чем Вы думали тогда ?
Ведь в наших нынешних несчастьях
( Да-да, историки правы ),
Помимо всех других, отчасти,
Сомненья нет, виновны Вы.
Нам подменили Вас легендой
И положили в Мавзолей.
Лицо хранят открытки, стенды,
Но Вы - загадка для людей.“
Вокруг него шумят дебаты
И даже громко чересчур.
И молча смотрит он куда-то
Глазами бронзовых фигур.
И снова спросим мы и снова
Кумира дедов и отцов,
Но не ответит нам ни слова
Серьезный взгляд поверх голов.
10.4.1993
В стране лесов и высоких гор
Вентиляторов жили стаи,
И горы помнят их с тех самых пор,
Как сами горами стали.
Ведь не было больше таких, как они,
Существ красивых и гордых,
И были прекрасней всех звуков Земли
Гласа Вентиляторов горных.
И пели хребты, вторя их голосам,
Ссыпая снега осторожно,
И тихий шелест бежал по лесам
То ласковый, то тревожный.
Легко, как птицы, летали они,
Но птицы нелепы рядом.
Им были пищей лишь молний огни
И Солнца жаркие взгляды.
Но как-то охотники к ним пришли
Холодною лютой зимою,
И перебили, кого смогли,
А часть увезли с собою,
Желая то видеть в своих домах,
К чему безуспешно стремились.
Но нет больше музыки в их голосах,
И летать они разучились.
Вымер их лес, а горы стоят
Стенами лунных кратеров.
Вспомни, друг, перед тем, как стрелять,
Охоту на Вентиляторов.
14.4.1993
Гордые Джинсы живут в бесконечных степях,
Выжженных Солнцем, высушиваемых ветрами.
Не были там ? К сожалению, не был и я
В дальнем краю за до самого неба горами:
Лишь единицам открыта дорога туда,
И никому не открыта дорога обратно.
Только орлам не помеха до неба гряда,
Где лишь ветра воспевают кого - непонятно.
Как-то отряд смельчаков в путь далекий ушел,
Чая открытий наделать чудесных и важных...
Лишь через годы огромный почтовый орел
Оповестил остальных о находке отважных.
Там, за годами равнин и за стенами гор
Место имеет страна, что неведома людям.
Там существа поражают обыденный взор,
В мире прекрасней которых и нет, и не будет.
В схватках с врагами сильны и бесстрашны, как львы,
Но, вместе с тем, грациозны, легки, словно лани.
Перед рассветом, почти не касаясь травы,
Тихо летят и в предутреннем тают тумане
Четвероногие тени забытых богов,
Непокоренные рыцари прошлых столетий,
Корни которых теряются в дымке веков,
Даже, вполне вероятно, и тысячелетий.
Синие гривы волнами при ветре шуршат;
Бег, словно птицы паренье, стремительно легок.
Жаль, что не рядом пути наши с ними лежат,
Жаль, что нас с ними опять разделяет так много.
“Мы тоже в джинсах !” - мы гордо себе говорим,
Но не бездарнейшая из подделок ли это ?
Тщетно пытаемся мы уподобиться им,
Все облачив в одеяния синего цвета.
17.4.1993
Бит бывает пес, что лезет в драку,
Как и тот, что видит и молчит -
Не будите спящую собаку.
Пусть еще немножечко поспит.
20.4.1993
Ах, сколько ж религий на свете !
Давно уж я счет потерял.
И те верят в бога и эти.
У каждого свой идеал.
Баптисты, пресвитериане,
Буддистов не счесть мусульман,
Католики и христиане.
Здесь Библия, где-то Коран
Являются светочем истин,
Являются Книгой из книг.
И храму другой ненавистен,
Но, глядь - рядом новый возник.
Различны обряды и нравы,
И каждый считает себя
Единственно верным и правым.
Других же лишь терпит земля.
Я - логик, и логик инертный,
И в веру не стану нырять,
Как в реку. Пусть я не бессмертный
И тщетно пытаюсь понять,
Где нужно лишь просто поверить,
Хвалу прокричать небесам.
Я должен увидеть, измерить
И формулу вывести сам.
Пока не доказана Вами
Небесных структур ТСЕ .
Я - физик и к цели путями
Я двинусь привычными мне.
Вас, думаю, не удивляет
Железных дорог парадокс:
В окне все назад убегает,
Поддавшись вращенью колес.
И Вы - неподвижны, но, глядя
С перрона (маразм, но увы !)
Вам скажет заботливый дядя,
Что вдаль уезжаете Вы.
И оба по-своему правы,
Не в силах один доказать
Ошибку другого и славу
Победы себе приписать.
Так сбросим ненужные путы !
Ведь вере они ни к чему,
А Бог, как эфир пресловутый -
Начало отсчета всему.
Религии создали люди -
Великих ошибок творцы.
Погрешность же их не убудет.
Вот так-то, Святые Отцы.
Как броуновские частицы
В горячем крутом кипятке
И как беспокойные птицы,
Ловящие рыбу в реке
Здесь мечутся все, ненавидя
Друг друга, что хуже всего
И каждый по-своему видит
Единственное божество.
Сквозь разные фильтры мы смотрим
На белый, на солнечный свет.
И спорим друг с другом, но вот он
Простой и логичный ответ:
Настроив религий твердыни
И веру туда заточив
Мы видим лишь стены глухие,
А мира не видно из них.
23.4.1993
ТСЕ - теорема существования и единственности.
Обратно...
Искать врагов - неблагодарное занятье,
Хоть мы бываем часто им увлечены.
И наше будущее вспомнит нас проклятьем,
Стань мы солдатами бессмысленной войны.
Наш повседневный мир бывает очень скучен,
Когда он полн одной безликой суетой,
И подходящий сами мы находим случай
И разражаемся бескровною войной,
Что будоражит кровь и обостряет зренье,
Мобилизуя наши силы на борьбу,
И не последнее, похоже, поколенье
Сейчас кует себе подобную судьбу.
Но все ли наши войны так уж и бескровны ?
Нет, не умеет не вредить еще рука.
Среди людей всегда и волки есть и овны.
...И тихо тянется дымок от шашлыка.
Под гнетом бед способны мы объединиться
И победить врага сплоченностью своей,
Но стоит бедам отступить и удалиться,
Мы снова делимся на много лагерей.
Да, это все - не наша блажь, не наша прихоть,
А объективный эволюции закон.
Чтоб нам, пойдя путем регресса, не погибнуть,
Себе мы сами расслабляться не даем.
Но все добро - добро, пока все меру знает,
Свобода - в небе, ну а выше - пустота.
Но где же грань, что две стихии разделяет,
Где пролегла сия столь важная черта ? -
Вопрос, достойный обсуждений и раздумий.
И мы почти вслепую лепим образ свой,
И в, ставшем нам уже привычным, мирном шуме
Нам слышен стон и слышны залпы мини-войн.
28 - 29.4.1993
Сверкал на солнце белый снег,
А по дорожке серпантином
Поднялся в горы человек
И гордым взглядом мир окинул
И закричал: “Ого-го-го !
Я всех Вас выше, о людишки !”
И задрожали стены гор,
Вновь повторяя крик мальчишки.
А человечек хохотал
И силе эха удивлялся,
И долго хохот тот звучал,
Пока мальчишка вниз спускался,
Но эха не было. Так чем
Был вызван хохот этот дикий ?
Смеялись глыбы гор над тем,
Кто возомнил себя великим.
30.4.1993
Завитки вензелей,
Прикрывающие пустоту,
Все быстрей и смелей
Расползаются по листу,
И уже оплели
Хитроумной сетью своей
Все что только смогли
В тех местах, где других идей
Не нашла голова
Или не пыталась найти.
Где иные слова
Не ложились ни в ритм, ни в стиль.
Где язык онемел,
И подобен был стону глас,
Автор вставить сумел
Завиток, что радует глаз.
Человек, не сочти
Ты его за ненужный трюк:
Он прекрасен почти
Как творенье великих рук,
Как дворец на века,
Как картины в прекрасном сне.
Как иконы доска,
Что прикрыла дыру в стене.
4.5.1993
Месяц ладьею по небу, качаясь, плывет;
Бакены звезд очертили огнями фарватер.
Тихо мигая уносится вдаль самолет,
Словно спешащий куда-то спасательный катер.
Штилем объят океан полуночных небес,
Черною бездной нависший над спящей землею.
Месяц игриво мигнул и беззвучно исчез.
Видимо, в прятки игру он затеял со мною.
Спят, примостившись друг к другу созвездия волн,
Порастеряв облака неприкаянной пены.
Вновь появился сверкающий месяца челн,
Свет посылающий мне сквозь прозрачные стены
Мира иного, названье которому - Ночь,
Что изменяет характер людей и предметов.
Стаи житейских вопросов уносятся прочь,
Не дожидаясь исчерпывающих ответов.
В эти часы я сидеть на Земле не хочу
Камнем, что вдавлен в планету ее тяготеньем.
Вот оттолкнусь посильней и бесшумно взлечу,
Посланный вверх всемогущим своим устремленьем.
И улечу от Земли далеко-далеко,
Словно желая в ночной темноте раствориться.
Впрочем, едва ли: наверное мне нелегко
Будет на Землю родную назад возвратиться.
Я, словно дерево, врос всей душой в эту твердь,
В этот комок вещества в бесконечном пространстве.
Жизнь без него - постепенная, долгая смерть:
Я только здесь непрерывен в своем постоянстве.
Корни мои поглотились глубинами недр,
К небу ветвями тянусь я, как будто руками.
Я - исполинский, шуршащий иголками кедр,
Возраст которого мерить удобней веками.
1 - 5.1993
Когда Ты к высоте очередной,
Подходишь, начинаешь восхожденье,
Вперед и вверх стремится разум Твой,
Но кажется замедленным движенье.
И тянутся недели, как года,
И, кажется, заветная вершина
Достигнута не будет никогда.
Стремление - всему первопричина.
Но пройден пик, и Ты летишь вперед
И катишься по склону все быстрее,
Не зная толком, что тебя там ждет,
Другой альтернативы не имея.
И все летит быстрей, быстрей, быстрей,
И все, что можешь Ты - лишь обернуться
И из долины старости своей
Взирать на мир, куда уж не вернуться.
4 - 5.1993
(Множеству не слишком близких знакомых посвящается)
Спасибо Тебе, что Ты есть
В окрестности точки, где я
Сейчас нахожусь: эта весть
Сильней согревает меня,
Чем мог я того ожидать,
И я благодарен судьбе,
Что смог я Тебя повстречать
И взгляд задержал на Тебе.
Нам сблизиться не суждено,
Хоть рядом дороги лежат,
Как рельсы. Но мне все равно:
Тому уже факту я рад
Что изредка видеть могу
Своей отголосок мечты,
Что где-то в душе берегу
Свой мир, часть которого - Ты.
Все это - не ложь и не лесть,
А вздох ностальгический мой.
Спасибо Тебе, что Ты есть
Совсем где-то рядом со мной.
Хоть это - почти что и все,
Что Ты мне дала, но при том,
Ведь я не просил ничего.
Спасибо Тебе и на том.
11.5.1993
Предательство. Что более простое
Нас может так же больно уязвить ?
Доверье неоправданное стоит
Порой не меньше, чем желанье жить.
Инстинкт могучий самосохраненья,
Что вынесен из сумрака лесов,
И совесть, честь диктуют устремленья,
Ложась на чаши разные весов.
Ты будешь жить, когда пойдешь направо,
Но счастья не отыщешь никогда.
Пойдешь налево - честь Тебе и слава.
Посмертно, правда. В этом вся беда.
Но в чувствах благородных и высоких
Тщеславья капля не исключена,
И может жизнь иметь другие сроки,
И Ты успел бы сделать все сполна.
А может это самооправданье,
Животный страх огня и темноты,
Рывок в тупик зашедшего сознанья,
Тупая жажда жить, предел мечты.
Два ангела нашептывают в уши,
И непонятно, кто белей из них,
И на две части разрывают душу.
Дай, Бог, Тебе не быть слугой двоих!
29.5.1993
Я тихо вышел, дверь прикрыв,
Как будто на минуту,
Хотя сюда, скорей всего,
Я больше не вернусь.
Я тихо вышел, дверь прикрыв,
Бесстрастный почему-то,
Хотя ухода своего
Сильней всего боюсь.
2.6.1993
(М. Гаврилову)
Глазами строчки пробегаю.
В недоумении
Который раз
Я снова брови поднимаю.
Я вновь в сомнении,
Но все же глаз
Не отрывается от текста,
От слов печальных,
Как от воды.
Вуалью призрачной контекста,
Покрыты тайной
Его черты.
Сквозь дымку тайны, ирреальность
Там проступают
Ступени фраз,
И, веря в их сакраментальность,
На них вступаю
Который раз.
13.6.1993
Комар. В чей адрес громче ругань
Порой звучит из наших уст ?
Кто враг врага и недруг друга,
И чей всегда желудок пуст.
Кто нам пощечины бесстыдно
Руками нашими дает
(А это нам вдвойне обидно,
Но видит око - зуб неймет).
Неповторимо ощущенье,
Когда звучит со всех сторон
(Какой там сон, какое чтенье?!)
Их леденящий душу звон.
И как внимательно готовы
Мы слушать эти голоса,
Не понимая в них ни слова.
Скажу Вам прямо: “Чудеса !”
Кто может ночью нас заставить
Покинуть теплую кровать,
На потолок свой взгляд уставить
И так по комнате скакать.
Ночи прохлада в лунных бликах
Прекрасна лишь до той поры,
Пока под звук хлопков и вскриков
Не зазвенели комары.
О, как пушинка, легковесный,
Самодержавнейший тиран,
Кровососущий и бесчестный
Поработитель теплых стран,
Где путь к спасенью ? Зимний холод
Иль химикатов ураган ?
Я обреку Тебя на голод,
Сменив всю кровь на Перфторан!
25 - 26.6.1993
Перфторан - неорганический заменитель крови, разработанный
в 80-е годы советскими учеными.
Обратно...
Когда перед Тобою
Весь мир склонится в поклоне,
И лягут к ногам знамена
Разбитых мной королевств,
Ты молча меня посадишь
Рядом с собою на троне,
И я навсегда запомню
Этот столь долгожданный жест.
А может, я молча лягу
Под крепостные стены
При штурме очередного
Замка, стрелой сражен,
И Ты уже не дождешься
Меня и моей победы,
И стать Твоим не успеет
Этот могучий трон.
А может быть... Нет, не может.
Не может быть и не будет
Всего, что я перечислил.
Ты знаешь, что я не лгу.
Меня не поймет романтик,
И рыцарь меня осудит,
Но я не гонюсь за славой.
Я сделаю, что смогу,
Когда это будет нужно.
Труба запоет вдогонку,
И, меч-кладенец сжимая,
Не дрогнет рука моя.
Но если все это - лишь прихоть
Капризной и глупой девчонки,
К ее удовлетворенью
Ни шагу не сделаю я.
На многое я способен
Тогда, когда точно знаю,
Что снова с Тобою встречусь,
Твой образ в душе храня,
И даже если эту
Битву я проиграю,
Ты меня не оставишь
И будешь любить меня.
Я стану Твоей половиной
Навеки неотделимой,
И воедино сольются
С Твоими мои мечты,
И я назову Тебя милой,
Единственной и любимой,
Когда к подобному шагу
Будешь готова и Ты.
16 - 17.7.1993
Единожды солгав, солжешь и вдругорядь,
И гром не грянет, ложь испепеляя.
За ложь, как факт, Тебе никто не может дать
Еще билет до Ада или Рая.
Единожды солгав и дважды, и опять,
Ты можешь быть и грешен, и безгрешен.
На свете нет людей, что не умеют лгать.
Историей поступок будет взвешен.
И во спасенье ложь, и истина во зло
Имеют место в странном мире этом.
Коль нет причины лгать, считай, что повезло.
Иначе - не могу помочь советом.
Поступок всяк всегда о двух концах,
Как палка, как Луна, медаль и слава.
Невовремя и правда - речь лжеца.
Сверх меры даже истина - отрава.
30.7.1993
Ты молча взираешь на мир с высоты
Печальна, бледна, как всегда.
Проходят года и столетья, но Ты -
Такая же, как и тогда,
Когда миллион поколений назад
Мир был совершенно иной,
И наша планета, Твой радуя взгляд,
Еще становилась Землей.
Ты молча взираешь на мир со своих
Высот, как и в те времена,
Где место имели Великий Ледник
И первых людей племена,
Хеопс пирамиду свою заложил,
И был назарянин распят,
Народ к коммунизму прыжок совершил
И вновь откатился назад.
Ты молча глядишь на безумства расцвет
И акты кровавой резни.
Молчание - вот Твой извечный ответ
На шорох мышиной возни,
Звучащий повсюду под сердца набат,
И шёпот песочных часов.
Мы сами вкушаем свой собственный яд
Из наших поступков и слов.
Ты молча взираешь на танец светил
И время мотаешь, как нить
В клубок, не имея ни прав и ни сил
Что-либо на ней изменить.
Раскрыты глаза, но из сомкнутых уст
Не вырвется стон или крик.
Поэтому взгляд Твой задумчив и пуст,
Так строг и так бледен Твой лик.
31.7 - 2.8.1993
Время течет, смывая следы
Красок со старых картин
И унося за горизонт
Четкие контуры лиц.
Время течет, остужая пыл
И заглушая боль,
Но неспособно оно отнять
То, что хранит сердце.
3.8.1993
Бывало, в детстве рисовал
Я что-то, местом выбирая
Лишь центр, и после вырезал
Рисунок тот, весь лист кромсая.
Себя за голову хватал
Мой папа, охая беззлобно,
Но я все просто объяснял:
“А ну и пусть: мне так удобно!”
Пусть время движется вперед -
Уже бумагу я не режу,
Но делать все наоборот
Я все же стал, увы, не реже.
Задача мне ясна моя,
И с ней я, вроде бы, справляюсь,
Но очень часто слышу я:
“Ну марсианин! Поражаюсь!”
Ты сделал шаг очередной.
Когда я делаю подобный,
Встаю на голову порой.
Но так действительно удобней !
3.8.1993
Все сгорело. Остался лишь дым.
Только дым над остывшим кострищем,
А горевший когда-то огонь
Постепенно ослаб и угас.
Он осыпал все пеплом седым
И ушел, не найдя себе пищи.
Он исчез, словно прерванный сон,
Обратившийся дымом тотчас.
Все сгорело. Лишь дыма туман
Тихо вьется, рисуя картины
Прежних дней. В серой дымке видны
Лица страстью горевших людей.
Тает в воздухе серый обман,
Как мираж в раскаленной пустыне,
И зажечь мы, увы, не сильны
Рядом новую пляску огней.
Мы не в силах огонь поддержать
Изобилием наших желаний,
Но, подвластны природе своей
И горячей, как прежде, крови,
Мы вдыхаем опять и опять
Горький дым наших воспоминаний,
Что курится слабей и слабей
Над хладеющим пеплом любви.
4 - 5.8.1993
Себе вопрос я задаю,
Ответ услышать не надеясь.
Я мир прекрасный создаю
В мечтах, но здесь я не умею.
“Так жить нельзя !” - одни гласят.
В ответ другие: “Да неуж-то?”
“Ну почему ?” - спрошу себя.
Ответ короткий: “Потому что.”
И я вполне доволен им:
Он убедителен и краток.
Смотрю и вижу я за ним
Ответ на множество загадок,
И утешаю сам себя,
Что мир таков, и он прекрасен,
Что жить ИНАЧЕ здесь нельзя,
А жить не здесь я не согласен.
7 - 11.8.1993
Неизбежность происходящего,
Предрешённость и тайна грядущего -
Откровение приходящего,
Нерушимая логика сущего.
Быстротечность всего текущего,
Безвозвратность всего минувшего -
Неизбежная участь живущего,
Приговор для всего уснувшего.
15.8.1993
Дождь сегодня сеет,